Неточные совпадения
Благовидная молодайка с полными, оттягивавшими ей плечи ведрами прошла в сени. Появились откуда-то еще
бабы молодые, красивые, средние и старые некрасивые, с детьми и без детей.
Когда Левин вошел в черную избу, чтобы вызвать своего кучера, он увидал всю семью мужчин за столом.
Бабы прислуживали стоя.
Молодой здоровенный сын, с полным ртом каши, что-то рассказывал смешное, и все хохотали, и в особенности весело
баба в калошках, подливавшая щи в чашку.
Раскольников пошел прямо и вышел к тому углу на Сенной, где торговали мещанин и
баба, разговаривавшие тогда с Лизаветой; но их теперь не было. Узнав место, он остановился, огляделся и обратился к
молодому парню в красной рубахе, зевавшему у входа в мучной лабаз.
«
Молодые люди до этого не охотники», — твердил он ей (нечего говорить, каков был в тот день обед: Тимофеич собственною персоной скакал на утренней заре за какою-то особенною черкасскою говядиной; староста ездил в другую сторону за налимами, ершами и раками; за одни грибы
бабы получили сорок две копейки медью); но глаза Арины Власьевны, неотступно обращенные на Базарова, выражали не одну преданность и нежность: в них виднелась и грусть, смешанная с любопытством и страхом, виднелся какой-то смиренный укор.
И, сопровождая слова жестами марионетки, она стала цитировать «Манифест», а Самгин вдруг вспомнил, что, когда в селе поднимали колокол, он, удрученно идя на дачу, заметил
молодую растрепанную
бабу или девицу с лицом полуумной, стоя на коленях и крестясь на церковь, она кричала фабриканту бутылок...
Райский пошел к избушке, и только перелез через плетень, как навстречу ему помчались две шавки с яростным лаем. В дверях избушки показалась, с ребенком на руках, здоровая,
молодая, с загорелыми голыми руками и босиком
баба.
Баба ухватистая да
молодая, в соку.
Впоследствии с несчастною, с самого детства запуганною
молодою женщиной произошло вроде какой-то нервной женской болезни, встречаемой чаще всего в простонародье у деревенских
баб, именуемых за эту болезнь кликушами.
Начали «Во лузях», и вдруг Марфа Игнатьевна, тогда еще женщина
молодая, выскочила вперед пред хором и прошлась «русскую» особенным манером, не по-деревенскому, как
бабы, а как танцевала она, когда была дворовою девушкой у богатых Миусовых на домашнем помещичьем их театре, где обучал актеров танцевать выписанный из Москвы танцмейстер.
Недаром в русской песенке свекровь поет: «Какой ты мне сын, какой семьянин! не бьешь ты жены, не бьешь
молодой…» Я раз было вздумал заступиться за невесток, попытался возбудить сострадание Хоря; но он спокойно возразил мне, что «охота-де вам такими… пустяками заниматься, — пускай
бабы ссорятся…
— Я по
бабам узнал. Старая-то — его мать, а
молодая — жена.
У другой
бабы,
молодой женщины лет двадцати пяти, глаза были красны и влажны, и все лицо опухло от плача; поравнявшись с нами, она перестала голосить и закрылась рукавом…
Ты хочешь,
баба, сделаться
молодою — это совсем нетрудно: нужно танцевать только; гляди, как я танцую…» И, проговорив такие несвязные речи, уже неслась Катерина, безумно поглядывая на все стороны и упираясь руками в боки.
Баба она
молодая, вольная, — чего ей?
Баба еще
молодая, ребенку недель шесть будет.
Мужчинам каторга давалась тяжелее, да и попадали они в нее редко
молодыми, — а
бабы главным образом были
молодые.
Молодые бабы-хохлушки слушали эти жалобы равнодушно, потому что в Хохлацком конце женатые сыновья жили почти все в отделе от стариков, за немногими исключениями, как семья Ковалей.
Староста обегал все избы, сгоняя народ, но на работу вышли все те же
молодые рабочие, а старики отсиживались и
баб не пустили.
— Отсоветовать вам я не могу, — говорил о. Сергей, разгуливая по комнате, — вы подумаете, что я это о себе буду хлопотать… А не сказать не могу. Есть хорошие земли в Оренбургской степи и можно там устроиться, только одно нехорошо: молодым-то не понравится тяжелая крестьянская работа. Особенно
бабам непривычно покажется… Заводская
баба только и знает, что свою домашность да ребят, а там они везде поспевай.
Вот подойдет осень, и пойдет народ опять в кабалу к Устюжанинову, а какая это работа:
молодые ребята балуются на фабрике, мужики изробливаются к пятидесяти годам, а про
баб и говорить нечего, — которая пошла на фабрику, та и пропала.
Молодые бабы-мочеганки во всем подражали щеголихам-кержанкам.
Когда же мой отец спросил, отчего в праздник они на барщине (это был первый Спас, то есть первое августа), ему отвечали, что так приказал староста Мироныч; что в этот праздник точно прежде не работали, но вот уже года четыре как начали работать; что все мужики постарше и бабы-ребятницы уехали ночевать в село, но после обедни все приедут, и что в поле остался только народ
молодой, всего серпов с сотню, под присмотром десятника.
Но это или очень
молодые бабенки, или такие
бабы, которым совсем нечего терять.
«Вишь, какая приворотная гривенка, — думал про себя Родион Антоныч, наблюдая все время интересного
молодого человека. — Небось о генерале да о своей сестричке ни гу-гу… Мастер, видно, бобы разводить с
бабами. Ох-хо-хо, прости, господи, наши прегрешения».
Первый случай был в Черноборском уезде. В селе Березине произошел пожар; причина пожара заключалась в поджоге, признаки которого были слишком очевидны, чтобы дать место хотя малейшему сомнению. Оставалось раскрыть, кто был виновником поджога, и был ли он умышленный или неумышленный. Среди разысканий моих по этому предмету являются ко мне мужик и
баба, оба очень
молодые, и обвиняют себя в поджоге избы. При этом рассказывают мне и все малейшие подробности поджога с изумительною ясностию и полнотою.
На селе, однако ж, ее вечерние похождения были уже всем известны. При встречах с нею
молодые парни двумысленно перемигивались, пожилые люди шутили.
Бабы заранее ее ненавидели, как будущую сельскую «сахарницу», которая способна отуманить головы мужиков. Волостной писарь однажды прямо спросил:"В какое время, барышня, вы можете меня принять?" — а присутствовавший при этой сцене Дрозд прибавил:"Чего спрашиваешь? приходи, когда вздумается, — и вся недолга!"
— Ах, боже мой! Боже мой! — говорил Петр Михайлыч. — Какой вы
молодой народ вспыльчивый! Не разобрав дела,
бабы слушать — нехорошо… нехорошо… — повторил он с досадою и ушел домой, где целый вечер сочинял к директору письмо, в котором, как прежний начальник, испрашивал милосердия Экзархатову и клялся, что тот уж никогда не сделает в другой раз подобного проступка.
«Ладно, ладно! — возражал на это Костяков, — вот женитесь, так увидите. Я сам, бывало, только бы играть с
молодыми девками да
бабами, а как пришла пора к венцу, словно кол в голову вбили: так кто-то и пихал жениться!»
Затем нужно сказать, что Лозинская была
баба молодая и, как говорится, гладкая.
Пришли домой, на дворе
бабы начали о чём-то спорить,
молодая испуганно глядела на них голубыми глазами и жалобно говорила...
Толстая
баба, похожая на двухпудовую гирю, дёргала
молодую за рукав, убеждая...
Отец растолкал
баб, взял
молодую за руку и, ласково усмехаясь, сказал...
Писаря, льготные и вернувшиеся на праздник
молодые ребята в нарядных белых и новых красных черкесках, обшитых галунами, с праздничными, веселыми лицами, по-двое, по-трое, взявшись рука с рукой, ходили от одного кружка
баб и девок к другому и, останавливаясь, шутили и заигрывали с казачками.
— Ежели разобрать, так что я для вас, Василий Иваныч? Так, игрушка… Мало ли нашего брата, дур-баб. А оно все-таки как-то обидно… И ваше дело
молодое, жить захотите… да. Оно уж все так на свете делается… Скучно вам со мной, ведь я вижу.
Едва только Василий Терентьевич, схватившись руками за козлы, кряхтя и накренив всю коляску, ступил на подножку, как
бабы быстро окружили его со всех сторон и повалились на колени. Испуганные шумом толпы,
молодые, горячие лошади захрапели и стали метаться; кучер, натянув вожжи и совсем перевалившись назад, едва сдерживал их на месте. Сначала Квашнин ничего не мог разобрать:
бабы кричали все сразу и протягивали к нему грудных младенцев. По бронзовым лицам вдруг потекли обильные слезы…
Лука. Чего там понимать? Всяко живет человек… как сердце налажено, так и живет… сегодня — добрый, завтра — злой… А коли девка эта за душу тебя задела всурьез… уйди с ней отсюда, и кончено… А то — один иди… Ты —
молодой, успеешь
бабой обзавестись…
Затем местные Милоны Кротонские показывали свою силу,
бабы водили хороводы,
молодые ребята влезали на мачту.
Каждое движение
молодой, предметы и лица, ее окружающие, даже лошади, которые везут ее в церковь, подвергаются на свадебных поездках внимательному рассмотрению; все это, по мнению двух
баб, не благоприятствовало
молодой.
Мужчины, конечно, не обратили бы на нее внимания: сидеть с понурою головою — для
молодой дело обычное; но лукавые глаза
баб, которые на свадьбах занимаются не столько бражничеством, сколько сплетками, верно, заметили бы признаки особенной какой-то неловкости, смущения и даже душевной тоски, обозначавшейся на лице молодки. «Глянь-кась, касатка, молодая-то невесела как: лица нетути!» — «Должно быть, испорченная либо хворая…» — «Парень, стало, не по ндраву…» — «Хошь бы разочек глазком взглянула; с утра все так-то: сидит платочком закрывшись — сидит не смигнет, словно на белый на свет смотреть совестится…» — «И то, может статься, совестится; жила не на миру, не в деревне с людьми жила: кто ее ведает, какая она!..» Такого рода доводы подтверждались, впрочем, наблюдениями, сделанными двумя
бабами, которым довелось присутствовать при расставанье Дуни с отцом.
Веселость старого рыбака, не подстрекаемая присутствием
баб и возгласами
молодых ребят, которые большею частью работали молча, мало-помалу проходила и уступала место сосредоточенному раздумью.
Все три поспешили к Глебу, Ванюшке и Гришке, которые стояли на самой окраине берега и кричали прохожим, заставляя их принимать то или другое направление и предостерегая их от опасных мест;
бабы тотчас же присоединились к старому рыбаку и двум
молодым парням и так усердно принялись вторить им, как будто криком своим хотели выместить свою неудачу.
Когда Нехлюдов сел опять на лавку, и в избе водворилось молчание, прерываемое только хныканьем
бабы, снова удалившейся под полати и утиравшей там слезы рукавом рубахи,
молодой помещик понял, чтò значила для Чуриса и его жены разваливающаяся избёнка, обвалившийся колодезь с грязной лужей, гниющие хлевушкѝ, сарайчики и треснувшие вётлы, видневшиеся перед кривым оконцем — и ему стало что-то тяжело, грустно, и чего-то совестно.
Скромный
молодой помещик строго, но внимательно посмотрел на румяную
бабу, нахмурился и обратился к старухе, которая, выпростав корявыми пальцами водонос, взвалила его на плечи и покорно направилась-было к соседней избе.
Взяли мы ее за прошлый год из Бабурина, — продолжала она, вдруг переменяя свое озлобленное выражение на слезливое и печальное: — ну,
баба была
молодая, свежая, смирная, родной.
И идет молодец частой, мелкой походочкой, той знаменитой"щепливой"походкой, которою наш Алкивиад, Чурило Пленкович, производил такое изумительное, почти медицинское действие в старых
бабах и
молодых девках, той самой походкой, которою до нынешнего дня так неподражаемо семенят наши по всем суставчикам развинченные половые, эти сливки, этот цвет русского щегольства, это nec ultra русского вкуса.
Те же бутылки водки с единственной закуской — огурцом и черным хлебом, те же лица, пьяные, зверские, забитые,
молодые и старые, те же хриплые голоса, тот же визг избиваемых
баб (по-здешнему «теток»), сидящих частью в одиночку, частью гурьбой в заднем углу «залы», с своими «котами».
В нашей губернии был обычай: во время сенокоса и уборки хлеба по вечерам на барский двор приходили рабочие и их угощали водкой, даже
молодые девушки выпивали по стакану. Мы не держались этого; косари и
бабы стояли у нас на дворе до позднего вечера, ожидая водки, и потом уходили с бранью. А Маша в это время сурово хмурилась и молчала или же говорила доктору с раздражением, вполголоса...
— Бога ты, Костя, не боишься! Денег у тебя для жены нет. Неш она у тебя какая ледащая, или не тебе с ней жить, а соседу? Глянь ты:
баба сохнет, кровью исходит. Тебе ж худо: твой век
молодой, какая жизнь без жены? А еще того хуже, как с женою, да без жены. Подумай, Костя, сам!
Все согласились, что пора поднимать.
Бабы домашние стали собирать новый завтрак для
молодых, а Варвара с дружками и другой свахой пошли к пуньке. День был ясный, солнечный, и на дворе стояла оттепель.
— Снохачи долой! — гаркнули
молодые ребята и
бабы.